9
«Если человек простил…»
Второй круг врезался в память исцелениями. После них на Капернаум начались сущие нашествия, но пришедших ради Слова тоже хватало, и по субботам дом Петра, где Рабби обычно говорил главное, то и дело попадал в осаду. Да и местная синагога не отставала.
…Вопрос прощения касался всех, но вдохновил немногих. Тем не менее, человек семьдесят к Петру набилось как в садок. Только перед Учителем осталась небольшая площадка.
Разговор неожиданно повернул к тому, почему грехи прощает Бог. Все напряглись: в Законе про это – ни слова. И тут – уму непостижимо кто и зачем – звучно полез на крышу. Над головами началась какая-то возня, вниз полетели пыль, глина и солома. Пётр метнулся было к выходу – увы! – и оглянулся на Учителя. Рабби продолжал говорить, ничего не замечая. Только время от времени сбрасывал мусор с головы. Вскоре над площадкой засветил проём, в который легко могли спрыгнуть четверо.
Действительно четверо… прыгать не стали, заглянули и на четырёх поясах, привязанных к углам узкой подстилки, начали спускать перепуганного больного средних лет, судя по всему, парализованного. Дальнейшее произошло в один миг, что за чем – отследить было невозможно. На высоте четырёх локтей ближайший к Учителю пояс у головы больного развязался, Рабби молнией подбросил левую руку ему под спину, вопль боли от удара и – благополучный спуск на пол в объятиях Учителя.
Вставая, Рабби едва глянул вверх – четыре головы вмиг исчезли, начал говорить – появились снова. Между тем больной, дико таращась на Учителя, шевельнул плечами, и, будто пробуя, стал двигать кистями рук, потом и стопами ног.
– …Если человек простил – неужели Бог не простит?!
Рабби повернулся к оживающему:
– Прощён грех твой! Вставай!
Постанывая, прощённый упёрся локтями и с трудом сел. В помещении потемнело: закрыв проём, четверо свесились вниз так, что было непонятно, кто полетит первым.
– Четверых в охапку не поймаю! – честно предупредил Рабби. – Перекрытия верните на место. И кто может – помогите с глиной. Шалом!
Исцелённого увели с едва не свёрнутой шеей: он уходил, а глаза рвались к Учителю. В доме остались ученики, ученицы и четверо вифсаидских, уже давно не пропускавших ни одной встречи. Рабби поглядывал на своих «птенцов» и молчал. Наконец…
– Лодкой, которая год назад придавила его спиной к камню, он завладел бесстыдно и беззаконно, отсудив у соседа за мелкие долги.
«Это же голодная смерть!» От рыбаков, кажется, полетели искры. Вспыхнули и остальные.
– ???
Рабби перебрал глазами всех, просветив каждого до дна.
– Один из четверых, кто принёс его на себе из Магдалы – её бывший владелец…