14

Апостол Мириам

 

Природа взяла своё… «Хорошо! Поститься начнём», — Пётр с улыбкой провалился в сон, и в то же мгновение — ему так показалось — проснулся: вроде стукнула входная дверь.

Масляный светильник с обгоревшим фитилём едва разбавлял темноту. Встревоженный Кефа тёр глаза, пытаясь понять, кто где. Его взгляд долго перебирал спящих, пока не упёрся в правый угол.

Магдалины на месте не было.

 

…Дойти до плиты, припасть, да так и остаться рядом с Ним. Она представить себе не могла, что когда-нибудь оттуда уйдёт. Куда? Зачем?

Луна играла в прятки, но Магдалина шла, не глядя, и ноги сами вывели её из Города. Обогнув Голгофу справа, стала приглядываться, чтобы не пропустить тропу в сад. И вдруг вспомнила про оставленные дома ароматы. Какое миро? Как? На её глазах камень к гробнице слуги Иосифа едва привалили вчетвером… Теперь до него оставалась стадия, не больше.

А сад начинался почти у холма и тянулся в низине, справа от дороги, отделённый неровным скальным обрывом — стеной в два человеческих роста, местами изрядно заросшей. Тропа вильнула с дороги в ближайший угол сада, спускаясь под стену сквозь кусты. До гробницы, высеченной в этой самой стене, оставалось шагов сорок.

Небо прояснилось, восток по горизонту тихонько светлел. Деревьев перед гробницей не было, и Магдалина сразу же увидела зияющий вход. Стражи, о которой она знала и забыла, след простыл, камень лежал не отваленный, а отброшенный — шага на два, и — треснувший пополам. Во тьме гробницы различались только светлые пелены, явно пустые. Мириам тихо вскрикнула и бросилась из сада бегом.

— За что?! За что?! За что?!

 

…Дверь открыл Иоанн — хозяин дома, и не успел ничего спросить.

— Унесли! Унесли!

Он побежал сразу, не спавший Пётр вылетел вслед, и оба понеслись так, что Магдалина отстала.

…Иоанн на спуске потерял тропу, напролом выбежал на место, задыхаясь, и… встал как вкопанный. Тут же появился Пётр, и… замер рядом. Огромная расколотая плита ужасала больше пустой гробницы. Симон Кефа глянул на неё, и шагнул вперёд. Вошёл под свод, пригнувшись, сделал шаг влево, чтобы не загораживать себе свет, и… прилип глазами к пеленам. На возвышении, куда кладут тело, они лежали пустые и неразвёрнутые. Натёки на полу от спешной обильной пропитки Никодима были точно против пятен на ткани. К пеленам никто не прикасался… Пётр вышел, держась рукой за скол проёма.

Иоанн вошёл, быстро вылез, и оба пристально посмотрели друг на друга — не сошли ли они с ума. Ясно было одно: где искать тело, ни у кого не спросишь.

Едва отойдя от гробницы, оба посторонились и пропустили Магдалину. Она прошла мимо, ничего не видя, упала на колени перед входом, и всё, скопившееся в молчании, без слов стало вырываться наружу. Слышать было невозможно. Пётр неуверенно двинулся к ней, Иоанн его остановил, и оба молча побрели наверх. Кажется, притихла…

 

…Как будто из гробницы кто-то спросил:

— Что плачешь? Кого ищешь?

— Унесли… Унесли… Унесли…

Какая-то тень слева сзади:

— Жена, что-ты-плачешь?

Что за голос? Чей? Откуда…

— Мириаам!

— Рабби!!

Она молнией повернулась к Нему, узнала глазами, вскрикнула и — как любая женщина Земли, ещё через миг оказалась бы у Него на шее.

Он успел предупреждающе вскинуть навстречу ладони.

— Не прикасайся пока! Взойду и вернусь!

И, после паузы, медленно:

— Поторопись обрадовать братьев! Передай: жду их в Галилее.

Живой! Живой!! Когда? Как? — потом, потом! Магдалина стёрла слёзы, и, наконец, разглядела Его.

Она ни разу не видела Его унылым. Она столько раз видела Его радостным. Первый раз она увидела Его счастливым. Живой, Он смотрел на неё и беззвучно смеялся, смеялся как мальчишка, которому удалась невиданная доселе шалость, шалость, которая непременно должна обрадовать всех.

«Никогда бы это не кончалось!» — подумалось ей. И показалось: Он тоже не хочет, чтобы она уходила. Но Учитель сделал строгий жест, указывая на тропу, и — привычно рассмеялся. В ответ она озорно тряхнула головой, повернулась, и, поправляя на ходу всегда слетавший плат, только не вприпрыжку побежала. На повороте обернулась.

Он всё так же стоял, глядя ей вслед, и, казалось, светился.

Взлетев наверх, в десяти шагах она обнаружила Мать, которая, слыша чей-то бег навстречу, невольно остановилась. При виде Матери Магдалина радостно вскрикнула и бросилась к ней, раскинув руки. Разговору с Ангелом юная невеста Иосифа удивилась меньше. Природное видение вещей успело подсказать ей, что это не безумие. Магдалина схватила её за руку и потащила вниз. Идти до гробницы им не пришлось. Он стоял на тропе совсем близко, и, похоже, светился ещё больше. Обе припали, уткнувшись головами в Его ноги. Осторожно, под локти Он поднял их и, обняв за плечи, прижал к себе. Коснулся лицом двух платков и, веско разделяя слова, шёпотом проговорил:

— Ничего-больше-не бойтесь!

Обведя ладонями вздрагивающие плечи, сделал шаг назад. Мать подняла голову. «Помолодел лет на десять. Только проседь осталась…» А Магдалина стояла, как стояла, привыкая к себе — другой. Это единственное Его прикосновение вытянуло из неё всю недавнюю боль, всю тяжесть, больше — всю прошлую жизнь, освободив для чего-то нового и неслыханного. И Мириам из Магдалы — первый — новорождённый апостол, медленно подняла на Учителя глаза.

А Он смотрел то на Мать, то на неё и, похоже, немножко грустно улыбался, потому что сейчас они уйдут. Потом вдруг просиял и показал глазами на выход. Будто спохватившись, женщины взялись за руки и двинулись к кустам, в которые ныряла тропа, уходя на подъём. В последний раз оглянулись.

На тропе никого не было. Там, где Он только что стоял, прозрачное золотистое облако света растаяло у них на глазах, смещаясь вдоль тропы вглубь сада. Мать сжала руку Магдалины, и они быстро зашагали вверх.

 

…Молодое солнце выбежало так, словно торопилось осветить и согреть всё на свете! Мать повела Магдалину мимо Голгофы дальним путём, и они зашли в Город с юга, никого своих не встретив. Перед домом Иоанна остановилась.

— Не входи одна, дождись, когда все соберутся. А я подойду вечером, — и, проведя рукой по рыжим волнам, тихо свернула в боковую улицу.

 

…Блаженная радость Магдалины всех перепугала. А спокойная уверенность рассказа окончательно убедила учеников в её помешательстве. Особенно впечатлил «уместный» призыв немедленно двинуться в Галилею. Ни на чём не настаивая, она перебралась на половину женщин, и… только через несколько часов повторила свой рассказ для них одних. Любовь победила логику. Скоро придёт черёд остальных. Апостол Мириам знала точно: ждать — недолго.